[/hide]«Мальчика звали Август. Он подтянул свои длинные, поношенные штаны, которые получил очень недавно, и вышел из деревянной уборной. комната была чисто прибрана и покрашена известкой. до дверью находилась прикрывающая ее от посторонних взглядов сетчатая загородка. Мальчику было только семь лет. Его мысли были весь заняты праздником — был сутки Благодарения. Из сарая доносился напев отца, что приговаривал вещь ласковое и бессвязное, занимаясь починкой инструментов. В кухне гремели кастрюлями и посудой мать и сестра Кейт — они были заняты приготовлением праздничного обеда. В коровнике Джюб доил корову — было слышно, как струи молока ударяют в жестяное ведро. В глубине двора, в хибарке, где жил наемный работник, некоторый — скорее всего, 1 из братьев — бренькал на банджо.Настроение было такое, какое бывает, Кагда просыпаешься утром и знаешь, что родители уже встали; светит солнце; под тяжелым одеялом тепло; старшие братья, свернувшись калачиком, кроме спят; они его покамест не трогают — всяческие проделки, вспышки гнева и обиды к тому же впереди.»
[/hide]«Мальчика звали Август. Он подтянул свои длинные, поношенные штаны, которые получил очень недавно, и вышел из деревянной уборной. комната была чисто прибрана и покрашена известкой. накануне дверью находилась прикрывающая ее от посторонних взглядов сетчатая загородка. Мальчику было только семь лет. Его мысли были весь заняты праздником — был число Благодарения. Из сарая доносился крик отца, какой приговаривал вещь ласковое и бессвязное, занимаясь починкой инструментов. В кухне гремели кастрюлями и посудой мать и сестра Кейт — они были заняты приготовлением праздничного обеда. В коровнике Джюб доил корову — было слышно, как струи молока ударяют в жестяное ведро. В глубине двора, в хибарке, где жил наемный работник, неизвестный — скорее всего, 1 из братьев — бренькал на банджо.Настроение было такое, какое бывает, Кагда просыпаешься утром и знаешь, что родители уже встали; светит солнце; под тяжелым одеялом тепло; старшие братья, свернувшись калачиком, опять спят; они его покамест не трогают — всяческие проделки, вспышки гнева и обиды паки впереди.»